Злая корча. Книга 2 - Страница 19

Изначально залом и «закрутки» появлялись просто как результат сбора закруток на поле (сложно оторвать закрутку, не повредив колос). Появились закрутки — крестьяне радуются: хороший уродился хлеб (спорый). Заметили повитуху, собирающую закрутки — насторожились (урожай отнимает, саму священную суть его, спорынью). Поели хлеба нового урожая — умерли. Те, кто выжил — повитуху сожгли. В другой год увидели закрученные и заломанные колосья — значит, опять ведьма на поле была, закрутки собирала. Поели хлеб — умерли. Те, кто выжил — ведьму обнаружили и сожгли. Опасными стали считаться не сами закрутки, а последствия сбора их знахарками (детьми, любящими есть рожки, наркоманами, стремящимися собрать свежий урожай «счастья» вперед соседей, пока он есть, иначе нечего будет в хлеб запекать) — заломы и «закрутки». И сбоя логики у крестьян тут почти нет: есть «закрутки» на поле — люди болеют и умирают. Нет «закруток» на поле — не ходят там ведьмы (ведуньи, знахарки и прочие сборщики), не закручивают колосья, ибо нет в этот год закруток в урожае, собирать нечего — никто и не болеет. В иной год и знахарки не нужны — проползет по полю условная «двига», привлеченная спорыньей, оставит узкий прожин — можно хватать в деревне любую подозрительную бабу и жечь.

В некоторых местностях спорынье не удалось полностью сакрализоваться — часто урождалась с минимумом галлюциногенных алкалоидов. Только хлеб портила: он и в печи не поднимается, и разваливается, и Никола Угодник в гости не приходит, и ангелы не поют, и настроение после съеденного каравая до небес не взлетает — никакого толку нет, никакой спорыньи от такой спорыньи. Но болезнь-то никуда не делась, злую корчу любая спорынья вызывает, и в появлении на поле обычных закруток тоже стали винить ведьм. А дальше уже закономерно должны были появиться «настоящие» ведьмы, которые, с детства впитав народные представления, уверовали в реальность наведения порчи с помощью «закруток», и стали закручивать жито именно для этого — сначала «вызывая» реальные закрутки симпатической магией, затем уже просто исполняя «черный» ритуал, не понимая даже и его смысла, но в любом случае искренне веря, что могут таким образом навредить чем-то обидевшим их соседям. А в областях с сакральной спорыньей «ведьмы» могли надеяться заодно переманить урожай (спорынью) от соседей к себе. И таких «ведьм» продолжат либо сжигать за порчу, либо уже будут подавать на них в суд.

Историк Катерина Диса, проанализировав 198 связанных с чарами дел в украинских воеводствах, написала работу на основе этих архивных материалов. В данных материалах влияние закруток видно наглядно:

...

На Левобережной Украине чародейством часто объясняли так называемые закрутки на полях. Найти такую закрутку на своем поле было плохим, зловещим знаком. Считалось, что их завязывают ведьмы для вреда владельцам нивы, а развязать, точнее вырвать колосья с закруткой, мог только тот, кто завязал, или же опытный знахарь. Если это делал человек без соответствующих магических способностей и знания, то после окончания жатвы ожидали великого бедствия и неприятностей: прежде всего верили, что заболеют горе-волшебник и те, кто ел хлеб из этого поля. В 1785 году люди в селе Гатуровка неожиданно заболели какой-то загадочной болезнью: сначала у них отнялись руки и ноги, а потом восемь человек умерло. В рапорте киевскому наместнику было указано, что причиной болезни и смерти стали чары. Среди жертв непонятной недуга была семья Василия Чорнодида, который имел славу колдуна. Как выяснилось, на поле нашли закрутку и Василий заявил, что может ее «ликвидировать», потому что у него есть для этого соответствующая сила. Но когда с той нивы собрали урожай и Васильева семья поела хлеба из нового зерна, все одновременно заболели. А Василий будто сказал односельчанам, что уже ни он, ни его семья не выздоровеют, и они действительно умерли. Вроде бы из-за этой закрутки погибла и семья Ивана Будила. Тела осмотрел образованный врач и объявил, что люди умерли от загадочной болезни, которую он не может классифицировать. Во всех этих документах зачарованность представлена как специфическая болезнь — неожиданная, тяжелая и часто смертельная. К сожалению, не везде есть описание ее симптомов, но несколько более подробных источников мы все-таки имеем. Скажем, в 1700 году у зачарованного Костя Лободзинского из Каменца была специфическая боль, будто он весь пылает изнутри.

Описание не оставляет поводов для сомнений, от какой именно «зачарованности» умирали сельские жители. К тому же мы знаем, что как раз в указанном 1785 году по Украине (и одновременно по Европе) действительно прокатилась большая эпидемия эрготизма. Некоторым врачам причина заболевания стала понятна и тогда. Упомянутая «загадочная болезнь» в 1785–1786 гг. охватила также Овидиополь и Хаджибей (Одессу) и была описана штаб-лекарем Остерского уезда Киевского наместничества Яковом Стефановичем-Донцовым. Лекарь представил в 1786 году в медицинскую коллегию сочинение «Примечание о неслыханных и редко бываемых болезнях от употребления неспелого с рожками хлеба», в котором вновь (исследования Шобера были к тому времени давно забыты, гангренозная форма в России проявлялась реже, а злая корча воспринималась как другая болезнь) правильно определил этиологию заболевания. Но коллегия поначалу отнеслась к выводам лекаря об отравлении спорыньей недоверчиво (хотя на рожки указывали и другие полковые лекари). Лишь в 1797 году дополненный вариант работы под названием «Описание о перемежающихся корчах в Малой России 1785 и 1786 годов бывших, от которых члены почернев отпадают» был напечатан, а Стефановичу-Донцову присуждена степень доктора медицины.